Кинофестиваль изнутри:
Канны, Стамбул и сто премьер за неделю

Речь пойдет о кинофестивалях в Стамбуле и Каннах, на которые Наиля отправилась на стажировку, работая для ММКФ. Как знакомиться с киношниками со всего мира, кому отдавать свою визитку и можно ли обойтись во Франции без французского, а в Турции без турецкого.

Прошлой зимой меня пригласили на должность отборщика короткометражной программы Московского кинофестиваля. Это было, мягко говоря, неожиданное предложение, потому что отборочная комиссия большого кинофестиваля — это, как правило, команда людей несколько более старших и опытных, чем была в тот момент я. Я волновалась, не верила и извела своими переживаниями всех вокруг, но потом все как-то органично устаканилось — я стала таким младшим членом команды, маленьким отборщиком, получающим бесценную практику прямо на работе.

На фестивальных отборщиков нигде не учат, в эту профессию попадают, либо решив сделать свой фестиваль и занявшись подбором программы самостоятельно, либо заработав такую репутацию, чтобы кому-то захотелось тебя в этом качестве на свой фестиваль пригласить. По крайней мере, так я себе это представляю — никакого официального путеводителя (или вообще путеводителя) по профессии отборщика я не видела и сильно удивлюсь, если окажется, что он существует. Чаще всего это параллельная деятельность кинокритиков, киноведов, архивистов, других кинодеятелей — людей, у которых почти всегда в этой специфической области сразу несколько профессий.

Надо, я думаю, сразу пояснить: отборщик кинофестиваля — это работа мечты. По существу твои профессиональные обязанности заключаются в том, чтобы посмотреть много фильмов и сказать: «Ребята, вот это, по-моему, просто здорово. Давайте покажем это зрителям в нашей программе, а все остальное показывать не станем». Она может показаться обманчиво простой, как любая работа головы и вкуса, но своих сложностей в ней хватает.

На ММКФ процесс отбора происходит так: отборочная комиссия, состоящая из нескольких человек, собирается примерно раз в неделю или две (начинается это в конце февраля, и чем ближе к фестивалю — тем чаще происходят заседания), забирая каждый раз из офиса горы и горы дисков с фильмами, и обсуждает сотни этих фильмов, постепенно формируя программу. Уложить все в расписание — огромная работа, в которой нужно учесть миллион факторов: залы, носители, гости, премьерность картины, возможность добыть ее вовремя, географическое разнообразие, какое-нибудь обязательное непредвиденное обстоятельство. Много фильмов приходит через онлайн-систему withoutabox.com, которую сделали IMDB, но главная область поиска — это, конечно, другие фестивали. И здесь самый сладкий бонус положения отборщика — командировки. На крупные фестивали по тем или иным делам стараются ездить все, а национальные делятся между командой. Мне достались прошлой весной две поездки — всеобщие Канны в мае и Стамбул в апреле.

В Стамбул я поехала почти внезапно и сначала должна там исполнять вспомогательную роль, но главная отборщица не успела туда из-за проблем с визой, и я оказалась одна. Многие фестивали приглашают отборщиков из других стран, предоставляют accommodation, в который, как правило, входит три ночи в отеле и завтрак. Зачем им это нужно? На большинстве международных фестивалей есть национальная программа, за ней-то ты и едешь.

Находясь в Стамбуле четыре дня (из большой любви к городу я оплатила дополнительную ночь в отеле, что условия позволяют — еще, кстати, они обычно позволяют за доплату взять номер на двоих и приехать с кем-то еще; правда, аккредитация на дополнительного человека, конечно, распространяться никак не будет), я увидела только один фильм, снятый за пределами Турции. Все остальное время я провела, встречаясь с авторами, продюсерами или еще какими-нибудь представителями всех картин турецкой программы и, собственно, смотря эти картины, по две-три в день.

Причем большинство не на большом экране — на этот случай на многих фестивалях существует медиатека, совмещенная с пресс-центром, куда ты приходишь, заказываешь диск и смотришь его в местных наушниках на местном компьютере. При том, что на фестиваль приезжают около двух сотен журналистов из разных стран, в пресс-центре, как правило, есть и свободные столики в кафе, и свободные компьютеры. Все фестивальные локации базируются почти на одной улице — у того конца улицы Истикляль, который дальше от побережья. Здание, в котором сидит пресс-центр, принадлежит банку Akbank, в нем на трех этажах по пути наверх можно поразглядывать висящее на стенах современное искусство — то, что видела я, было скорее социально ориентированными работами про перенаселенность и переписывание истории, но возможно, это была просто временная экспозиция.

Встречаться с людьми нужно для того, чтобы такой же диск (просмотровку), как в медиатеке, получить от них лично в руки и доставить в Москву, где его смогут посмотреть остальные члены комиссии. В идеале надо взять диски всех фильмов, которые были показаны на этом фестивале в своей стране впервые, — они могут стать премьерами в России, а это важно особенно для Московского фестиваля, который остается так называемым фестивалем категории «А», что означает, что он имеет право показывать в конкурсных программах только международные или национальные премьеры.

Разумеется, большинство таких премьер уходят на более крупные фестивали — и поэтому моей работой было найти на местном фестивале то, что еще не так известно, но остается при этом хорошим кино, которое просто пока не утекает в силу своей юности автоматически в более престижные руки Берлина, Канн, Карловых Вар и других. При этом твоя работа как раз и заключается в том, чтобы посмотреть двадцать и выбрать из них один стоящий. Я, например, из привезенных порекомендовала комиссии два, да еще несколько из них нам прислали до этого сами авторы, но ни одного в итоге не было в программе, потому что она почти уже была тогда сформирована. В итоге большой турецкой премьерой стал «Однажды в Анатолии» Джейлана. Зато я привезла оттуда несколько короткометражек, одна из которых, черно-белая «Nolya», вошла в программу.

Несмотря на то, что я поехала за уловом свежего турецкого кино, аккредитована я была как журналист, и это создало серьезную путаницу. Все, кто искал московского отборщика, пытались найти мою старшую коллегу, и только через два дня я догадалась попросить на ресепшен передавать мне все, что для нее оставляют. И это еще хорошо, если оставляют — большинство тех, кто узнал, что она не приехала, никаких дальнейших шагов не предприняли и ничего не оставили — ну, то есть я могу их понять: зачем оставлять посылку человеку, который не приехал? В итоге я их нашла сама — в каталоге всегда написаны контакты правообладателей, ты звонишь им и назначаешь встречу.

Это были приятные встречи, все без исключения — турки и так довольно дружелюбные люди, а когда они считают, что должны тебе чем-то помочь и вообще разговаривают с тобой о делах, они становятся почему-то в разы дружелюбнее. При этом им удается каким-то удивительным образом не льстить и не заискивать — они просто очень открыто и приветливо с тобой общаются. Они все угощали меня кофе, чаем и специальным турецким изобретением «мокрый гамбургер», советовали фильмы, места и друг друга и приглашали обедать. Это было очень кстати, потому что я была абсолютно безденежна — из привезенных с собой ста евро (больше у меня на момент поездки не нашлось) я три четверти отдала за ту самую дополнительную ночь, и есть было как-то не на что. Так вот, когда вы поедете в Стамбул, знайте, что если вы, например, девушка, одетая в красное, подходите в уличном кафе на Истикляль к официанту и несколько раз спрашиваете у него на английском, какой сэндвич самый дешевый, он скорее всего подарит вам чай и сигареты. Потому что турки щедрые — они вам каждую секунду пытаются что-нибудь продать, но если они видят, что вы не можете купить, они вполне вероятно немножко подарят.

На теме еды я остановилась для того, чтобы уточнить: командировочные ты, разумеется, получаешь значительно позже самих командировок. В этом есть свои плюсы и минусы — плюс в том, что тебе все равно оплачивают жилье и дорогу, так что ты не окажешься на улице, а на еду не сможешь потратить больше, чем у тебя есть. Возможно, что в итоге ты даже выиграешь, потому что дневная ставка для командировочных вполне может оказаться больше твоего ежедневного бюджета (особенно если твой ежедневный бюджет представляет собой что-нибудь от пяти до пятнадцати евро). Минус очевидный — не на что кушать.

С другой стороны, опять же, всегда существует какой-нибудь спасительный фуршетный план: его очарование чувствуешь в полной мере, когда в твоем желудке впервые с утреннего кофе оказывается еда, и она представляет собой столько клубники с сыром бри, оливок и ананасных долек, сколько ты можешь позволить себе съесть, оставаясь в рамках приличия. В общем, это очень увлекательно.

Еще один серьезный совет, который можно дать на основе моего опыта налаживания общения с большим количеством иностранцев, живущих с тобой в одном отеле в стране Евросоюза (понимание это пришло ко мне на семинаре фестивальщиков в Вильнюсе, но и для Стамбула, конечно, подходит), — курите. Вы не найдете лучшего повода завязать знакомство — запрет на курение в помещении можно, ежась от холода, обсудить на крыльце или балконе с человеком любого пола, возраста, происхождения и расположения на карьерной лестнице. Курят почти все киношники, и если бы не это, я думаю, я бы лишилась доброй половины полученных визитных карточек.

И кстати, визитные карточки. Если ты не просто едешь смотреть кино, а что-то ищешь, в идеале даже не фильмы, а людей, которые смогут тебе потом из своей страны вовремя про эти фильмы рассказывать и всячески с тобой сотрудничать, без визитки ты — провал. Все эти люди встречают по пятьдесят новых ребят за два фуршета, и все эти ребята предлагают им что-то интересное. Даже если ты предлагаешь не худшую вещь, они тебя просто могут не вспомнить. Одна болгарская девушка в Вильнюсе, давая мне карточку, объясняла, что специально переделывала ее, когда поняла, что если ты поместишь на визитку фотографию, у тебя резко возрастают шансы всплыть в памяти. До такой крайности, конечно, доходить не обязательно, но логотип своего фестиваля иметь на карточке, конечно, нужно.

Насколько дружелюбны со мной были Стамбул и Вильнюс, настолько безразличны к большинству посетителей Канны. Ничего удивительного в этом, конечно, нет. Канны не приглашают людей, туда все едут сами. За полгода начинают искать себе билеты и квартиру подешевле, годами держатся за бабушек, которые сдают только тебе, готовятся — что неудивительно, потому что Франция — это не Турция, и в Каннах ты не проживешь четыре дня на пятнадцать евро, а если тебе повезет и ты приедешь на весь фестиваль, как случилось в этом году со мной, то десять дней. В Каннах я тоже была на мели, но меня спасали щедрые ужины с коллегами, на которые приглашали почти каждый вечер. Не иметь денег на кинофестивале, кстати, здорово еще и потому, что перед тобой не стоит крамольный выбор пойти в кино или пообедать. Ты все время идешь в кино, и это прекрасно.

За билеты ты, конечно, не платишь — курортная публика не ходит на показы в Каннах, потому что им просто нельзя купить билет, никому нельзя купить билет. Ты можешь взять билет или отстоять очередь согласно рангу твоей аккредитации. Аккредитации делятся на два типа — кинорынок и пресса. Пресса — самая удобная, даже низшая категория прессы (которая была у меня в этом году, так как я аккредитовывалась впервые и от четырехстраничной полусуществующей вгиковской газеты со смешным тиражом) позволяет тебе посмотреть практически все главные фильмы программы, если ты не дурак и занимаешь очередь заранее. Заранее — это иногда за два часа, но чаще минут за тридцать. С любой аккредитацией прессы ты получаешь доступ к компьютерам в пресс-центре, персональный пароль на Wi-Fi во дворце фестиваля, сумку с каталогом и массой красивой полезной макулатуры и возможность пить бесплатный Nespresso из пластиковых стаканчиков в здании Palais столько, сколько выдержишь.

Для того чтобы получить эту аккредитацию повторно и тем более поднять ее статус, ты должен о фестивале писать и публиковаться. Где — важно для статуса, но если тебя устраивает желтая карточка, можно просто поступать примерно как я — писать в вузовский листок (и в случае Стамбула, и в случае Канн) и аккредитовываться от него потому, что там у тебя знакомый редактор, и он тебе доверяет. Так ты не будешь связан обязательством, например, вести ежедневный блог или, там, отсмотреть все фильмы.

У меня был кредит доверия на один большой текст, любой. Так, конечно, вряд ли случается, если ты репортер, посланный в Канны изданием, но мне главным образом нужно было заниматься нашим фестивалем — смотреть короткий метр, копаться в бездонном кинорынке того же самого короткого метра, так что много и толково писать просто не хватило бы времени. Но чем больше публикаций, тем лучше, однако никогда не стоит торопиться со срочными публикациями, лучше иметь все договоренности заранее. Лучше знать, куда пишешь и как это должно быть написано, чем потом спохватываться и пытаться отдать текст кому-то, под кого его придется корректировать, тем более в спешке, когда заниматься за тебя этим будут другие люди.

Еще один прекрасный бонус поездки — всевозможная печатная продукция фестивалей. Это то, из-за чего твой чемодан весит на три килограмма больше, когда ты возвращаешься в Россию. Это могут быть, например, ежедневные расписания в Каннах, которые многие коллекционируют просто потому, что каждый год фестиваль выбирает определенную тематику и ставит на обложку каждый день разные картинки — в этом году это были архивные фотографии пин-ап-звезд. Или полноценные многостраничные буклеты с кучей интересной информации не только о выходящих фильмах, но и приуроченные к ретроспективным показам.

В Стамбуле в этом году был юбилей фестиваля, к которому выпустили большую книжку в мягкой обложке о двадцати турецких режиссерах. И если, например, двадцатистраничную книжечку с интервью про корейское «Желтое море» не жаль прочитать и оставить в специальной коробке, куда всех просят выбрасывать использованную макулатуру (к ней, кстати, в последний день выстраивается очередь тех, кому не досталось каталогов, и все в итоге разбирают), то семидесятистраничную книгу про «Детей райка», включающую архивные фотографии, интервью на английском и французском, историю, постеры и кусочек режиссерского сценария, так легко кому-то отдать рука не поднимется.

Я, кстати, специально уточняю про два языка, потому что Франция — это, конечно, языковые наци. Ты можешь везде объясниться по-английски, но ответят тебе на французском, и церемония закрытия, транслируемая в полный зал журналистов со всего мира, проходит без английского перевода. Кто что получил, ты, конечно, не упустишь, но все шуточки со сцены останутся для тебя тайной, если ты не знаешь французского и не сел случайно рядом с переводчиком. Ну и когда юная продавщица в булочной, упаковывая тебе пирожное, спросит, как тебе фильм-победитель, ты не сможешь ввязаться в очаровательную беседу, потому что она, разумеется, сделает это по-французски.

Мне в этот раз повезло, потому что работы у меня было не очень много — я смотрела короткометражные программы, встречалась с кем-то с короткометражного рынка, иногда ходила на встречи на рынок по полнометражным картинам фестиваля. Помимо показов каждый вечер происходят какие-то встречи в выездных офисах прокатных компаний, которые, точно так же, как, например, Variety или Screen, делают мини-представительства в городе на время фестиваля — это на самом деле и есть серьезное дело для отборщика. Ты приходишь к ним, они дают тебе каталог и диски тех фильмов, которые сейчас выпускают, и ты смотришь, смотришь, смотришь, но, если повезет, то уже в Москве, хотя в мае остается совсем мало времени, чтобы что-то еще выбрать, программа к июню должна быть уже почти готова. Знакомясь с этими людьми лично, ты попадаешь в международные списки их рассылок, они привыкают к тебе и сами пишут о новых релизах, и это такой живой поток твоих личных новостей, которые, конечно, лучше узнавать как можно раньше — если какая-то картина заинтересует, ее стоит как можно раньше запрашивать, особенно для фестиваля с критерием премьерности.

Конечно, по какому бы делу ты ни приехал на фестиваль, все, чего тебе хочется, — это смотреть кино и выбрать такой способ действия, чтобы как можно больше времени тебя, черт возьми, не трогали, потому что как кому-то что-то может быть нужно, когда сегодня у всех есть равная возможность пойти и посмотреть пять в разной степени хороших фильмов на экране величиной с трехэтажный дом? Но ты приезжаешь работать, и это так или иначе выдергивает тебя из залов — в зависимости от твоего везения и того, насколько ты работоспособен, выдергивает больше или меньше. Но большинство людей стараются как можно скорее в залы вернуться. И мне как-то хочется верить, что это все тот же самый огромный импульс, о котором шла речь в предыдущем моем посте — чего только люди не делают ради того, чтобы просто посмотреть все это кино.