Стас Тыркин — программный директор кинофестиваля «Движение»,  куратор кинопрограммы театра «Гоголь-центр», кинообозреватель газеты «Комсомольская правда».

 

Почему Омск?

Омск возник как данность, это не наш выбор. Местная власть и Минкульт выразили желание, совершенно правильное, вывезти большое культурное мероприятие за границы Москвы. Столица и так перегружена. А до Омска всего три часа пути. Как в Европу, только в другую сторону. Достаточно комфортабельно добираться, это вам не Сахалин.

География фильмов

Мы фестиваль национального кино, но география у нас очень широкая. Реальность глобального мира такова, что наши режиссёры, даже молодые, снимают картины в самых разных уголках мира. Наши продюсеры работают с режиссерами из других стран. На «Движении», в том числе из-за нашего документального конкурса, это очень заметно. В 2015 году мы показывали драму «Поездка к матери» с Адель Экзаркопулос — фильм, снятый Михаилом Косыревым-Нестеровым во Франции на Лазурном берегу. Кроме него были картины, снятые в Германии, Южной Корее, США, на Украине и т.д. В 2016 году охват будет еще шире.

Поиск региональных авторов

Региональное кино не может соревноваться со столичным. Да и молодые режиссеры все в конечном итоге переезжают в Москву. В 2015 году у нас был ночной спецпоказ ужастика нижегородского режиссёра и диджея Павла Хвалеева, снятого им в Германии. Этот сделанный на коленке фильм объездил около 40 международных фестивалей ужасов и фантастики. У нас прошла российская премьера при полном зале. Каждый год мы упорно включаем в программу и якутские картины. В Якутии сложилась совершенно уникальная ситуация в местном кино — оно даже как-то умудряется там окупаться. Там растут очень интересные авторы.

Зрители

Мы довольны наполненностью залов, хотя есть свои нюансы, которые не сразу нам были понятны. Мы ведь ориентируемся по Москве, а в Омске и ритм жизни другой, и зритель другой, и привычки другие. Мне было очень странно, например, столкнуться с такой ситуацией: я ставлю в четверг на 21:00, на лучшее время по нашим представлениям, ту же «Поездку к матери» с Адель Экзаркопулос, и вижу, что в зале меньше людей, чем на сеансе документального фильма в 19:00. А люди просто раньше ложатся спать, и пятница у них рабочий день. Это в Москве можно устроить сеанс в час ночи в четверг и все придут. В Москве вообще все премьеры проходят в четверг или в среду, и никого это не жмет.  Зато в выходные омский зритель более активен. Билеты на сеансы не продаются, их бесплатно раздают. Пока, во всяком случае. Посмотрим, что будет дальше.

Цели и задачи фестиваля

Наша главная цель — поиски сценариев развития киноотрасли, новых режиссёрских имен и трендов. Я с уважением отношусь к публике, но, по-моему убеждению, мы не обязаны ее обслуживать. У фестиваля совершенно другие задачи. Мы с радостью берем «зрительские» фильмы, но только если они высокого качества, интересны по языку. В этом как раз и заключена забота о зрителе. Я лучше покажу классный новый телесериал, чем плохое «жанровое» кино, которое только мечтает быть зрительским, кассовым, но по факту никогда им не будет.

Приглашение гостей

Разумеется, мы приглашаем авторов. Но бюджет у нас не резиновый.  В прошлом году мы  не смогли пригласить всех, кто хотел к нам приехать. Какие-то съемочные группы приезжали сами, за свой счет. Это нормально, так и должно быть. В первый год мы сами привозили всех, кого могли. Еще и уговаривали приехать. Омск, мягко говоря, не самое тусовочное место. Сейчас уже не нужно никого уговаривать.

Секрет успеха

Много разных составляющих. И менеджмент, и «сарафан», и программа. Люди приехали к нам, им понравилось то, что они увидели, и пошла молва. Продюсер фестиваля Полина Зуева — чрезвычайно опытный профессионал, на мой взгляд, лучший фестивальный организатор  в стране. Без нее этот смотр был бы невозможен. Так же, как и без совершенно новой структуры программы, которую предложил я. Многие были удивлены, что в российском кино еще что-то водится помимо фильмов, показанных на  «Кинотавре». И вынуждены были признать: в Омске возник нестыдный, качественный фестиваль. В прошлом году сразу несколько приличных изданий написало, что «Движение» — фестиваль № 2 после «Кинотавра». В принципе, нам большего и не надо. Мы надеялись на этот результат где-то к пятому году. А это произошло на третий.

Дальше можно развиваться только вглубь, а не вширь. Все-таки мы нишевый фестиваль, ориентированный на молодое, поисковое кино. Мы не можем, да и не собираемся становиться мейнстримом.  Нет у нас и цели кого-то убрать с арены. Цель у нас одна — делать как можно лучше свое дело. Я за здоровую конкуренцию, она бодрит и стимулирует.

Образовательные программы

В прошлом году у нас было большое количество мастер-классов, в том числе Олега Лукичёва, одного из лучших наших действующих операторов. Приезжала Анна Гудкова, которая рассказывала, что такое питчинги. Анна Наринская выступила по вопросу экранизаций. Я делал круглый стол на тему «Почему режиссёры из большого кино идут на телевидение». Телевизионная тема вообще проходит у нас красной нитью. Я включаю сериалы в основной конкурс. Это наша исключительная фишка.

Телефильмы в программе

Я делаю неслыханную вещь, показываю в конкурсе незаконченные сериалы. В этом есть большой риск. Но вот сериал Натальи Мещаниновой «Красные браслеты» выиграл в прошлом году главный приз и приз за режиссуру. Мы показали первые две серии, и никто не сказал, что это незаконченный фильм. Вопросов не было ни у зрителей, ни у жюри. Такая безоговорочная победа картины стала для меня сюрпризом, но я рад, что мы угадали с проектом.

Это не всегда просто —  часто на стадии отбора смотришь совсем тряпочные, сырые копии. В 2015 году 80% фильмов фестиваля были не готовы на момент отбора. Авторы спешили доделать свое кино, чтобы успеть к показам. Это говорит о том, что к нам стремятся попасть. Многое меняется после того, как объявляешь состав жюри. Те продюсеры, которые сомневались, перезванивают на следующий день, узнав, что жюри возглавляет известный коллега.

Приглашение зарубежных отборщиков

Мы собираемся это делать. Точнее приглашаем российских корреспондентов крупных международных фестивалей. Они сами ничего не отбирают, но могут что-то порекомендовать. Это обычная практика. Для фильмов, которые кажутся мне перспективными, я что-то пытаюсь делать  в  индивидуальном порядке, зная каких-то людей лично. Сейчас на международной арене всё обстоит совсем тухло, русские фильмы неохотно берут на зарубежные фестивали.

Фестивальная конъюнктура и российское кино

Российскому кино не хватает универсальности. Наши фильмы могут быть хороши, но они часто находятся вне контекста международного фестивального движения. У нас почему-то считается, что весь мир с утра до ночи думает про Россию. А это совершенно не так. Никому мы особенно не нужны.

В Каннах в 2015 году из 19-ти конкурсных фильмов было показано пять французских. Они же и  получили призы. При этом они были худшим из того, что было показано в Каннах в прошлом году. При этом в конкурсе было три итальянских фильма, которые были на две головы выше французских, но они вообще ничего не получили. Конъюнктуру, политику, индустриальные связи, непрямые откаты никто не отменял.

Поэтому продвинуть российский фильм на большой зарубежный фестиваль очень и очень сложно. Даже Карловы Вары в прошлом году впервые за 20 лет не взяли ни одного российского фильма в конкурсную программу. А Карловы Вары — это большое индустриальное событие, восточно-европейские Канны. Тем ценнее то, что в одну из самых престижных программ только что завершившегося Берлинале,  «Форум», был отобран фильм из конкурсной программы  «Движения» — ни на что не похожий, авангардистский  «Эликсир» Даниила Зинченко.

Отбор фильмов и хантинг

Весь программный департамент  «Движения» — это я и Антон Сазонов, куратор программы короткого метра. Он же предлагает какие-то фильмы для остальных программ. Мне не нужна отборочная комиссия. Мы фестиваль бутикового формата, хотя у нас довольно-таки большая программа. В 2015 году на фестивале было показано больше сорока фильмов. Каждый год мы добавляли по конкурсу: полный метр, короткий метр, в прошлом году добавился документальный конкурс, которым я очень горжусь. Там были разные картины — экспериментальные, на стыке разных форматов.   

В этом году количество присылаемых на сайт работ выросло на порядок. Среди них был даже фильм, который мне понравился. Неважно, каким образом дошел до тебя тот или иной фильм. Хоть по почте России. Но пока то, что шлют на наш адрес, не сильно обнадёживает. Поэтому имеет место хантинг. Идеальный вариант — это когда всё совпадает, как было с Наташей Мещаниновой. Мне прислали вторую серию ее фильма, даже не первую. Мы вступили в переписку, и я почувствовал с ее стороны большой интерес. Она работала и днём и ночью, чтобы закончить картину. И продюсерам это было интересно. В этом году я тоже получил несколько хороших предложений от крупных российских продюсеров. Это сложно было представить еще год назад.

Российская киноиндустрия, и без того не отличающаяся большим размахом, в этом году совсем скукожилась. Но фестиваль устоит за счет моей принципиальной установки на мультиформатность. Кино находится в жёсткой конкуренции с другими видами масс-медиа, с телевидением, интернетом. И на площадке нашего фестиваля оно также конкурирует. В 2015 году, можно сказать, традиционное кино проиграло. Что ж, туда ему и дорога. Мы продемонстрировали эту тенденцию. В документальном конкурсе победил экспериментальный фильм, не имеющий отношения к традиционному кино,  «Дуракам здесь не место» Олега Мавромати. Это концептуальный проект, собранный из роликов, доступных в сети. За дело взялся современный художник, он использовал материал, который был никому не нужен, и сделал потрясающий авторский фильм. Два главных приза получил сериал Натальи Мещаниновой. Роман Супер получил два приза с документальным телефильмом «На кончиках пальцев». В этом есть интересный культурологический смысл. А просто собирать программу из всех сделанных за год российских дебютов, безотносительно их качества, мне глубоко неинтересно. Такие блестящие идеи прекрасно реализовывались до меня.

Премьерность и ограниченные ресурсы индустрии

Во всех секциях у нас сейчас только премьеры. Возможно, это даже некоторый перегиб с моей стороны. Но я не понимаю, почему пресса, представители индустрии должны ехать в Омск смотреть то, что уже где-то было показано. Я бы сам не поехал. Поэтому необходимость российских премьер — моё убеждение.

Индустрия у нас, действительно, чахлая. Она находится в таком летаргическом сне, что стоит появиться чему-то яркому, как моментально об этом разносится слух. В первый год мы не могли полностью соблюсти принцип премьерности. На второй год у нас была уже полностью премьерная программа. Думаю, со временем у режиссеров и продюсеров появится понимание того, что на «Кинотавр» попадут не все. Что можно попасть на большой фестиваль, только для того, чтобы там провалиться. И что для фильма лучше быть показанным там, где у него больше шансов прозвучать.

Любовь к Каннам

Когда я слышу от продюсеров: «Мы решили сделать ставку на Канны», а я обожаю эту фразу, — я понимаю, что разговаривать с человеком бесполезно. Что берут в Канны от России? Как правило, ничего вообще. Поэтому я сразу прекращаю разговор и желаю авторам успеха в Каннах. Как правило, этот фильм обнаруживается потом на фестивале в Выборге, рядом с другим нашим отсевом. Очень редки случаи, когда ты действительно хочешь получить фильм на фестиваль и что-то для этого делаешь. А так, не дали — и не дали, успеха в Каннах.

У большинства режиссеров нет никакой фестивальной культуры, нет элементарного понимания принципов работы этой индустрии. Даже что такое «премьера» понимают далеко не все. Хотят и в Канны попасть, и устроить «российскую премьеру» в каком-нибудь кафе, да еще и возвестить об этом в интернете. Наверное, за это даже упрекать не стоит. Должны быть такие структуры, как ваша, которые информируют авторов, консультируют и предоставляют услуги по продвижению фильмов.

Материал подготовили Ханна Мироненко и Ольга Баженова

 

Читайте также: