«На монтаже мне всё время казалось,
что я сняла худший фильм на свете»

Кажется, я всегда хотела быть режиссёром, даже когда не вполне понимала смысл этого слова, лет с 13-ти точно. Но кино — это же вроде для гениев, как минимум для очень особенных людей, так что после школы я поступила на журфак МГУ. Нет худа без добра — именно на журфаке я познакомилась с Катей Задохиной, моим будущим соавтором. Вместе мы написали сценарии уже трёх снятых мной коротышей и сейчас работаем над полным метром.

После университета я решила стать фотографом (раз уж кино было недоступно), и пошла стажироваться в ИТАР-ТАСС, но тут меня пригласили на телеканал РБК в программу о кино. От предложения, в котором было слово «кино», отказаться я не смогла. Работа на поверку оказалась адской, зато именно в качестве телевизионного корреспондента я впервые попала на «Кинотавр». Это было 10 лет назад. Пообещала себе, что стану режиссёром и вернусь на этот фестиваль в качестве участника. Что не помешало мне ещё 6 лет заниматься чем угодно, кроме режиссуры.

Накануне 30-летия поняла: либо сейчас, либо никогда, и пошла учиться.

Начала я со школы «Свободное кино» Дмитрия Куповых, сняла там первый этюд и первый настоящий большой фильм на 43 минуты. А потом поступила в Московскую школу кино к Алексею Попогребскому. Дело даже не в том, что мне не хватило знаний, хотя и это тоже, их вообще никогда не хватает. Но год для режиссёра — это катастрофически мало. Есть вещи, которым надо вырасти, вот и режиссёру в себе нужно дать время вырасти и встать на ноги. Ну, хотя бы начать ползать. Нужна питательная среда, нужны единомышленники и преподаватели, нужно больше времени, чтобы сделать ошибки. Борис Хлебников, который также вёл у нас мастерство, говорил: «Я вам разрешаю снять говно. Снимите, пожалуйста, к следующей неделе очень плохое кино, главное — снимите».

Учиться в МШК было очень сложно и очень весело. Первое, что там делают с людьми, которые пришли учиться на режиссёров игрового кино — отправляют снимать кино документальное. Это потом ты понимаешь всю прозорливость такого решения, а пока тебе просто всё время холодно, невыносимо страшно и тяжело. Плюс Алексей Петрович Попогребский сторонник жёсткой дисциплины. Если не снял домашнюю работу, не допускают до занятия. Если задание не засчитали, к следующей неделе нужно снять и новое, и предыдущее. При этом всё время обучения я работала фулл-тайм руководителем отдела по контролю качества обслуживания клиентов OZON.travel. Почти каждую неделю брала по дополнительному выходному для съёмок. Ночью монтируешь, утром на работу, с работы на учёбу. Плюс все вечера проводишь с камерой на улице, ищешь, что снять.

Самое первое задание — нужно снять одним кадром этюд на тему «Каждый день». При этом необходимо найти такой кусок реальности продолжительностью не более трёх минут, внутри которого будет начало, кульминация и развязка.

А потом задания ещё усложняются. Например, тема «Враги», надо снять конфликт. Сперва все идут по самому очевидному пути. Я, например, пошла снимать футбольных болельщиков на матч. Но они не враги, это люди, которые существуют в рамках заданной роли. А нужно было найти и снять личный конфликт, живой, чтобы он произошёл при тебе. Это непросто.

Но самый сложный этап обучения, когда от дока нужно перейти к игровому кино. Ты молодец, ты справился, у тебя стало получаться, кажется, ты научился замечать реальную драматургию в жизни. И вот ты начинаешь снимать небольшие игровые задания, но почему-то получается фальшак. Что-то бесконечно оторванное от жизни, шаблон на шаблоне, плохой пересказ ранее увиденных фильмов. На разборе одного из заданий на тему расставания мы сидели и со смехом считали, сколько раз повторились в наших фильмах одни и те же элементы: снятое с пальца кольцо — 5 раз, брошенный телефон — 3 раза, нюхать подушку — 3 раза и т. д. Тем заметнее на этом фоне были жемчужины — точно найденные для конкретной ситуации детали и действия. Так я поняла, наконец, что такое режиссура.

С фестивалями вышла такая история — у меня был фильм «Измена», который я сняла между «Свободным кино» и МШК. Это хороший фильм, я уверена в этом даже сейчас, но он был 43 минуты, и его никуда не взяли. Это до сих пор моя боль. Даже не сам факт, что фильм ушёл в никуда, а отсутствие корреляции между усилиями, результатом и его внешней оценкой. В какой-то момент стало казаться, что меня никогда никуда не возьмут, полная безнадёга. А потом я сняла «Достояние республики» и лёд тронулся.

«Достояние республики» — моя документальная курсовая. Сняла я его довольно быстро, а монтировала долго, почти год. Когда фильм, наконец, родился, стало понятно, что он работает. Его хвалили мастера, однокурсники, в общем, появились надежды на фестивальную судьбу. И вот в школе состоялся показ курсовых фильмов, на котором присутствовали отборщики фестиваля «Движение». После показа прошла неделя — ничего. Я узнала, что с моей одногруппницей фестиваль уже связался и фильм в программе, а у меня — тишина. Ну, думаю, всё. История повторяется, я сняла хороший фильм, а его никуда не возьмут. И когда я решила, что всё пропало, пришло долгожданное письмо от отборщика.

«Движение» — мой первый фестиваль, я ему очень благодарна. С него я уехала с дипломом жюри. «Достояние республики» стало лучшим студенческим фильмом на «Флаэртиане», а ещё оно было на «Послание к человеку» и «Будем жить».

На нашем курсе во время учёбы за каждым закрепилось что-то вроде шуточного режиссёрского амплуа. Например, кто-то любит снимать про тлен, кто-то чёрные комедии про бабок, кто-то про богему. У меня было два «профиля» — подростки и длинный хронометраж. Года за полтора до диплома я знала, что буду снимать про молодых — около 17-ти лет — и ходила на студенческие спектакли, как на работу. А потому знала почти всех студентов топовых театральных курсов Москвы: Кудряши, Женовачи, Брусникинцы, Каменьковичи-Крымовы, Бейлисы, Писаревцы, курс Золотовицкого и т. д.

Машу, тогда ещё первокурсницу, я увидела и запомнила на самом первом показе спектакля «Транссиб» в Школе-студии МХАТ. Когда сценарий был готов, вспомнила о ней. Конечно, были пробы, были другие замечательные актрисы, но ничто не перебило того самого первого впечатления, и я решила положиться на него. Хотя Маша мне далась очень тяжело: из-за графика её учебы мы почти никогда не знали даты съёмок заранее, почти все смены снимали в ночь, много раз всё переносили и передвигали.

Ваню, который сыграл главную мужскую роль, я нашла на сайте Гоголь-центра в разделе «Актёры». Кастинг по фотографии. Это потом уже я узнала, что есть сериал «Молодёжка» и Ваня — звезда. На съёмках это нас, кстати, не раз выручало. Когда с нами приходили ругаться жители или приезжала милиция, они узнавали его, и гнев сразу сменялся на милость.

А дольше всего я искала «Яну», очень много было проб на эту роль, выбор был сложный. Не потому что актрисы были плохие, просто я искала именно ансамбль, и третья героиня должна была встать в пазл к Маше и Ване. В итоге я решила, что важнее всего в кадре связь двух главных героинь — и взяла Юлю, лучшую подругу Маши и её однокурсницу по Школе-студии.

На монтаже мне всё время казалось, что я сняла худший фильм на свете и ничего не работает. Я жаловалась друзьям, ныла, но делала, делала, делала. На показе первой сборки плакала от стыда. На защите тоже — потому что мне казалось, что копия слишком тёмная и ничего не видно.

А потом «Шесть два восемь» взяли на «Кинотавр» и понеслось. Konik, Shnit, Ravac, Brno16, Sleepwalkers, Cameraimage, «Начало», Неделя российского кино в Лондоне… Я очень радуюсь каждому фестивалю, потому что отлично помню, каково это, когда фильм не берут.

Меня вымораживает, когда люди начинают высокопарно говорить, что они начали снимать кино, чтобы своим творчеством сделать мир лучше. Особенно когда это говорят режиссёры короткого метра, фильмы которых посмотрят условно три человека. Оскаровскую речь лучше приберечь для Оскара.

Я снимаю кино ради себя, а не ради мира. Я очень хочу, чтобы это стало моей профессией. Профессия отличается от хобби тем, что за неё платят деньги, поэтому моя ближайшая цель — снять что-нибудь за деньги.

Во время обучения в школе «Свободное кино» надо было прийти на второе занятие, имея при себе три синопсиса короткометражных фильмов, которые ты хочешь снять. Я написала один. Ещё один выжала из себя. А третий совсем не смогла. Но в итоге получилось, что люди, которые пришли с тремя-четырьмя синопсисами (а на следующей неделе приносили три новых, потом ещё три), так ничего и не сняли. А я сняла самый первый. Из него получилась «Измена». По-моему, нормальный процесс. У меня не бывает много задумок. Но задумки, которые есть и которые я считаю жизнеспособными, в основном превращаются в кино.

Сейчас мы с Катей пишем сценарий под рабочим названием «Каникулы». История про то, как училка и завуч привезли детей на театральный фестиваль в Сочи. И там начинается немного «Тельма и Луиза», немного «Сто дней после детства». Катя очень хорошо знает современную школу и её типажи, современных детей — она сама работает учителем. И нам кажется, что мы нашли такую интонацию, такой ракурс, который позволит нам снять про современную школу, как не снимал ещё никто.